Один день из жизни сантехника Чистоплюева

В то утро московского сантехника Ивана Чистоплюева разбудил не кто-нибудь, а само солнце. Точнее, его луч, нагло продравшийся сквозь недостаточно прикрытые створки жалюзи и ударивший Чистоплюева прямиком в полузакрытый глаз. Такого подвоха от судьбы тот не ждал и проснулся, на целых полчаса раньше намеченного срока — одинадцати часов. Крепко матюгнувшись Чистоплюев, потянулся и встал. Голова гудела — вчера, как обычно крепко поддали с коллегами после трудового дня. Второй глаз, избегший участи собрата все еще спал, поэтому мир, данный Чистоплюеву в его зрительных ощущениях, оставался неполноценным. Пошарив под кроватью волосатой ногой, Чистоплюев выудил свои тапочки из крокодиловой кожи, купленные с первой получки и хранимые как память о начале трудовой карьеры.

Сходив в туалет и, заодно, ополоснув в биде лицо, он окончательно вернулся в материальный мир, что дало ему осознание нелицеприятного факта — целых тридцать минут драгоценного сна пропали всуе. Матюгнувшись еще пару раз, Чистоплюев поплелся в ванную. Наскоро принял тропический душ, почистил зубы лазерной щеткой производства Арзамасского комбината бытовых нанотехнологий и подошел к комнатному лифту. Электронный календарь поведал Чистоплюеву что сегодня пятница, 14 июля 2210 года и что 421 год тому назад в этот день во Франции (кажется где-то под Саратовом - подумал Иван) взяли какую-то Бастилию. Кто такая Бастилия и за что ее взяли Чистоплюев знать не знал и не сокрушаясь по этому поводу нажал кнопку «Кухня». Проехав четыре этажа, лифт высадил Ивана в личном гастрономическом раю. Первым делом, тот от души отвесил пинка роботу-поваренку, который от такой душевности стремглав покатился колдовать над какими-то непонятными блестящими конструкциями покрытыми рядами лампочек и кнопок. Мыслями о том, что это и как этим пользоваться Чистоплюев старался себя не утруждать, полностью доверяясь в этом вопросе высшему разуму, то бишь компьютерной программе своего робота.

В ожидании стандартного завтрака (6 яиц, бутерброд с черной икрой, двести грамм водки - кодекс бусидо сантехника, далее КБС - чакра 8) Чистоплюев воззрился на 170-десятидюймовую плазмопанель телевизора. Панель послушно включилась, стоило навести на нее взгляд, шел утренний выпуск новостей. Ничего достойного внимания: выборы губернатора Эстонской области, всемирный экономический форум в Бобруйске, очередной виток сепаратисткой войны в Лихтенштейне, Северная Корея, наконец, решила вывести войска из Канады, сборная России по футболу ожидаемо выиграла чемпионат мира, на памяти Ивана, уже в шестнадцатый или семнадцатый раз. Насчитав в национальной команде, целых пять светлых пятен среди остальной чернокожей массы Чистоплюев удовлетворенно хмыкнул «Есть еще порох в пороховницах. У белорусов вон последний белый футболист лет двадцать назад завязал, остались сплошь бразильцы да негры». Чуть больше внимания привлекла следующая новость, русский мультимиллиардер Дерибольше купил в Париже какую-то железную башню за баснословные деньги и припер ее в свою резиденцию в Абу-Даби-град. Накой ему понадобилось столько железа Чистоплюев, так и не понял, времена сдачи металлолома давно и безвозвратно канули в прошлое.

От этих философских размышлений его отвлек робот, притащивший поднос с едой. Наскоро перекусив и махнув стакан водки (200 грамм) он поднялся в кабинет. Заглянул в лежащий на дубовом столе середины 21 века «Ай-пад», проверил почту, зашел в «Одноклассники», написал дежурное письмо с утренним «преведом» в блог президента и подошел к шкафу. «Пожалуй, сегодня «Monarh» от Cavaliere, подумал Чистоплюев и достал один из восьми рабочих смокингов. Повозившись с бабочкой и вылив на себя полфлакона «Baldessarini Ambre», он закончил с туалетом. Подошел к книжному шкафу, долго думал, глядя то на «Неспособность к разговору» Гадамера, то на «Канта и проблему метафизики» Хайдеггера и, в конце концов, остановил свой выбор на Хайдеггере. Привычка читать после обеда появилась у него больше года назад, заядлый собутыльник и коллега Вася сообщил, что чтение после еды значительно улучшает пищеварение. Чистоплюев нашел в этом занятии новую грань - книжка после сытного обеда погружала его в блаженное состояние дремы (читай - нирваны) - одной ногой в объективной реальности, данной в ощущениях, другой — в метафизике. Конечно, книжка должна быть соответствующая, лучше всего вгоняли в «нирвану» «Теория постмодерна» Лиотара, трехтомная «Эволюция» Лумана и «Исторический генезис чистой эстетики» Бурдье, но их Чистоплюев зачитал буквально до дыр. Напоследок он поцеловал фотографию жены, всемирно известной топ-модели, - сейчас она укатила на очередной показ в Милан, и с чувством выполненного супружеского долга направился к выходу.

Спускаясь на лифте в подземный гараж, Чистоплюев обдумывал планы на уик-энд. Мысленно перебирая места, куда можно было бы слетать на выходные, он остановился на Куршевеле, давненько они с друзьями там не бывали. Последний раз пару лет назад, когда по блату получилось пробраться на летнюю базу «Мосэнерго», но память о тех приятных днях большей частью выветрилась сразу после отрезвления. Остальное затерлось бесконечными банальными поездками в Турцию, на Бали и Канары. «Решено», подумал Чистоплюев, «скажу Ваське, чтобы ничего не планировал и жену, чтобы сплавил к теще». Достав из кармана смокинга затертый «Vertu Nano» сверкающий на солнце поредевшими бриллиантами он позвонил в сервисную службу и забронировал два места в бизнес-классе на прямой рейс Москва - Куршевель из межпланетного аэропорта «Домодедово».

В гараже Чистоплюева ждал, блестя черным лаком раритетный «Бугатти Апейрон» 2144 года выпуска. Машиной Иван заслуженно гордился, большинство заурядностей давно уже ездило на штампованных наномобилях. Его же автомобиль жрал бензин как сам Чистоплюев — водку, то есть без меры и без повода. Запредельная цена топлива себя оправдывала, стоило только выехать на дорогу, завистливые взгляды сопровождали его «монстра» в любое время и в любом месте. Чистоплюев залез в авто, отыскал в бортовом медиаплеере нестареющее творчество группы «Бутырка», закурил кубинскую «Vegueros» и взревев мотором тронулся в путь. Проезжая мимо дома он обратил внимание на соседа, ковыряющегося под капотом своей «Лады Черемухи». Чистоплюев презрительно сморщился, «200 лет прошло, а как делали говно, так и делают», подумал он, махнул соседу-горемыке рукой и выехал на трассу.

С жильем ему явно повезло, практически центр столицы — Мытищи, до работы чуть больше 50 километров. Не то, что Васька, живет на станции метро Вильнюсская, откуда до Финляндии ближе, чем до Кремля. Времени оставалось еще навалом, поэтому Чистоплюев решил прокатиться с ветерком по МКАДу. Но стоило ему набрать более-менее приличную скорость, позади раздался вой сирены, одновременно, в зеркале заднего вида показался «ГАИтянин» верхом на мотоцикле. Только сейчас Иван осознал, что свой служебный «маячок» он оставил в гараже и, матеря, на чем свет стоит, всю московскую автоинспекцию и всех ее родственников до восьмого колена включительно, затормозил. С мотоцикла спрыгнул с решительным видом молодой гаишник и направился к машине. «Инспектор Загребушвили», представился мент, «Предъявите ваши документы». Чистоплюев предъявил. «Выпивший?», осведомился инспектор. «Естественно, выпивший, утро ведь» злорадно усмехнулся в ответ Иван. «Техосмотр есть?» - «Уж три года как не делал». Мент задумчиво почесал в затылке. «Скорость какая?». «250 километров в час, больше не успел», честно признался Чистоплюев. Мент пробормотал что-то под нос, Иван расслышал только «...докопаться не до чего». «Страховки тоже нет», упредил следующий вопрос Чистоплюев. Через двадцать минут допроса вспотевший инспектор отстал от него, оштрафовав на 50 еврорублей за найденное в багажнике детское кресло, невесть как и когда там оказавшееся. Довольный устроенным перфомансом Иван тронулся с места, радуясь про себя счастливой фортуне и дальновидности своих предков — Чистоплюев был сантехником в двенадцатом поколении, сантехниками были его отец, дед, отец деда и так, насколько хватало памяти. Кто бы мог подумать в начале третьего тысячелетия, что к 23 веку эта профессия станет одной из самых почетных и востребованных. Привилегий у него было чуть меньше, чем у председателя ОПЕК, а зарплата, даже чуть-чуть выше.

«Чего только не напридумывали, дети из пробирок, фермы на Луне, биотопливо, гаджеты всякие, а дерьмо до сих пор, кроме рабочих рук ничего не берет», философствовал Чистоплюев, глядя на мелькающие в окне рекламные щиты. «Нанопром», «Блайн», «Абибас» - щиты менялись с бешеной скоростью. Реклама забила все доступные информационные каналы, и даже, казалось бы, недоступные. Как-то утром, мучаясь с очередного похмелья, Иван плавал на матрасе в бассейне с минеральной водой на крыше своего особняка и любовался бело-голубым небом. Вдруг он осознал, что пролетающие над ним тучки складываются в какое-то слово: «Dosya» прочитал Чистоплюев и приготовился поздороваться с «белочкой». Однако, присмотревшись к другим тучам, он опознал «Тайд», «Samsung», «Microsoft» и еще целую кучу брендов и трендов. После того случая Иван стал реже вглядываться в небеса. В другой раз, прогуливаясь на Воробьевых горах (читай - размышляя о проблемах герменевтики) и ковыряя носком ботинка мусор под ногами, он обратил внимание на какие-то знаки на листве. Подняв один из упавших желтых листов, Чистоплюев прочитал «НЛП: мы научим вас быть успешными и эффективными». После непродолжительной рекогносцировки на местности стало понятно, что листва всех деревьев в радиусе километра тщательно проштампована неутомимыми пиарщиками нано-лингвистического программирования.

Но тут Чистоплюева вновь оторвали от философских измышлений и грубо вернули в объективную реальность, данную ему в ощущениях. Все-таки в этот день добраться на работу без приключений никак не получалось. Дорогу перекрыли, по ней дружными рядами шла толпа молодежи, обряженная в зеленые куртки. На пубертантных спинах красовалась надпись «Молодая поросль Зеленой России». «Зеленой Россией» называлась правящая с изначальных времен бытия (которое определяет сознание - КБС - чакра 7) партия власти, которая время от времени проводила ребрендинг исходя из господствующих в обществе трендов. С недавних пор по стране катком прокатился экологический бум, поэтому партия, быстро сориентировавшись, стала зеленой как весенняя трава. Чистоплюев проводил глазами развевающиеся на экологически чистых древках зеленые флаги с бредущим куда-то коалой. Дорогу освободили, и через 10 минут он уже припарковался на стоянке возле 980-метрового небоскреба, который в народе прозвали «коммунизмом», потому что до его верхнего этажа еще никто не добирался. На 314 этаже располагался офис фирмы «Моссантехсервис» (в свое время Чистоплюев хотел назвать так свою собаку, но так и не удосужился завести), в котором базировался Иван сотоварищи.

Возле главного подъезда копошились в кучах песка и цемента гастарбайтеры из Австралии и утонувших в начале 22 века Нидерландов, под бдительным надзором прораба-молдаванина. Местные по какой-то древней традиции называли их «джамшутами», но по какой именно - никто уже не помнил. «Ни хрена не умеют работать эти просвещенные европейцы», подумал Чистоплюев, «ходят постоянно или под травой или под таблетками. Лучше бы сингапурцев с тайванцами наняли, они вон пол Китая уже перестроили». На работу он, конечно же, опоздал, но ненамного. «Настоящий сантехник должен опаздывать на работу минимум на полчаса» (КБС - чакра 1), вспомнил Иван наставления своего дедушки — заслуженного сантехника России и автора «Кодекса Бусидо Сантехника», который и привил внуку любовь к профессии.

В офисе было тихо, товарищи сидели, погрузившись в «Макинтоши» 24-го поколения, кто-то лазил по порносайтам, кто-то рубился по сети в «тыщу». «Здорово Вась. Какие новости?», спросил Иван, подходя к своему давнему другу, литературному партнеру и собутыльнику. «Да ничего особенного. Про Эйфелеву башню слышал?». «Эльфову башню?» хрипя, переспросил прораб Швыдков, старикан белый как лунь и глупый как колода. «Ааа, темнота», махнул рукой Вася. «А слыхал про новое шоу?» «Какое шоу?», переспросил Чистоплюев. «Звезды - бомжи», ответил Вася, «недавно выяснилось, что они уже всеми побывали, кроме бомжей, так что теперь готовятся к новой ипостаси». «Ну и хрен с ними, пусть бомжуют. Махнем в Куршевель на выходные?». Ответить Вася не успел, залетел старшой (слово «менеджер» в среде сантехником считалось ругательством - КБС - чакра 33) и с порога крикнул «Чистоплюев?! Собирайся, твой наряд. У дамочки какой-то что-то засорилось». Уходя, Иван слышал как коллеги, оживившись, стали обсуждать, что и где могло «засориться» у дамочки и как этой беде можно помочь.

На месте происшествия его встретила встревоженная хозяйка, щебечущая о том, что у нее где-то «лезет все обратно», Иван окинул суровым взглядом фронт работ и с головой погрузился в работу (в прямом и переносном смысле этого слова - КБС - чакра 2). Через час с небольшим, устранив проблему он зашел на кухню, где хозяйка согласно негласному кодексу бусидо сантехника (КБС - чакра 3) приготовила ему 200 призовых грамм и соленый огурец. От огурца Чистоплюев твердо отказался и, махнув стакан, собрался уходить. Хозяйка все крутилась рядом, глаза ее устроили Ивану настоящий артобстрел, намекая на развитие событий по сценарию классического немецкого кинематографа конца 20 века. Чистоплюев не поддался соблазну («руссо сантехник — облико морале», КБС - чакра 14) и вежливо распрощавшись со змеем-искусителем спустился к своему «Бугатти».

В дальнейшем день прошел буднично: пара вызовов (400 грамм), обед (200 грамм), Хайдеггер и легкая «нирвана», еще пара заказов (400 грамм), fife'o'clock tea (200 грамм). Наконец работа подошла к концу, Чистоплюев переоделся, вылил на себя оставшиеся полфлакона «Baldessarini Ambre» и вместе с Васей вышел на улицу. Из кучи цемента возле подъезда торчали головы голландцев, в песке австралийцы играли в страусов. «Опять передоз» констатировал Вася, «видать, тяжелый был день». «Куда?» емко выразил Чистоплюев, назревший в субъективных ощущениях и висевший в воздухе вопрос вечернего променада. «Давай на ужин в «Cantinetta Antinori», а потом в «Doolin House» тусанем, предложил Вася. На том и порешили. После ужина (500 грамм) Чистоплюев и Вася сидели за барной стойкой клуба и потягивали «коктейли» (200 грамм). Вокруг «клубился» народ, разгоряченные после тяжелого рабочего дня головы горящими глазами высматривали вокруг потенциальных партнеров (естественно, женского пола) для диалога о герменевтике как единственно возможном инструменте гносеологии.

Неожиданно в поле зрения Ивана попала дама, которая, судя по вырезу декольте и длине юбки (а с точки зрения гносеологии — отсутствию длины) как нельзя лучше подходила для апробации системно-мыследеятельност>ного подхода и теории коммуникативного действия Юргена Хабермаса. Подсев к даме Иван окатил ее мужественным запахом перегара и замутненным (герменевтикой) взором вперился в декольте (КБС - чакра 27). Дама наградила Чистоплюева томным взглядом и не менее томным голосом изрекла «Вставай уже». «Н-не п'нял» - четко продекламировал Чистоплюев, в соответствии с теорией коммуникативного действия Хабермаса. В ответ дама элегантно наклонилась к сумочке и, достав оттуда огромную заляпанную жиром сковороду, с диким криком «Вставай скотина!!!», что было сил огрела Ивана по голове...

...Сантехник Чистоплюев с трудом разлепил глаза. Возвышаясь перед ним как гора перед Магометом над кроватью стояла толстая женщина с огромной жирной сковородой в руках. «Вставай сволочина, алкаш ты недоделанный. Опять нажрались вчера с Васькой как свиньи. На работу проспал, уволят к чертовой матери скоро. Весь в папашу уродился...», монолог от которого Шекспир нервно закурил прямо в могилке на берегу реки Эйвон удалялся в сторону кухни. Чистоплюев объял мутным взором окружающую его действительность данную ему в ощущениях. Возле кровати валялась бутылка из под «Русского размера», рядом стояли драные китайские тапочки, дополняли картину бычки «Петра» на подоконнике и рваные обои. На стене — отрывной календарь с цифрами 14.07.2010. На голове вздувалась огромная шишка, опять же, напоминая о суровой объективной действительности, данной ему в ощущениях. Базовые органы жизнедеятельности постепенно возвращались в дееспособное состояние. На московского сантехника Чистоплюева всей своей непостижимой массой обрушивался мир...

Иван Лаптев